За последние десять лет с карты Новосибирской области исчезло 35 населенных пунктов. Причины: отсутствие социально-культурных объектов, воды, электричества, транспорта и связи. По закону село может считаться упраздненным, если на его территории в течение трех лет не проживает ни одного жителя. Но что делать людям, чьи села упраздняют, сокращая рабочие места и разваливая инфраструктуру? Как выживают люди в умирающих деревнях?
Мошково, как и положено административному центру, — это обустроенный поселок с асфальтированными дорогами, супермаркетами и торговыми центрами. В Мошковском районе — пятнадцать средних и десять общеобразовательных заведений, одна школа-интернат, тридцать один фельдшерско-акушерский пункт. В райцентре живет почти десять тысяч человек, в районе — чуть более сорока тысяч. В нескольких километрах от Мошково — места, из которых жителям настоятельно советуют переезжать.
Участок-Балта
Чтобы добраться до села Участок-Балта после первой электрички, которая приходит в Ояш из Новосибирска в 8:40 утра, нужно ждать полтора часа. Автобусов от Ояша в день ходит только два. По словам главы Мошковского района Сергея Евстифеева, деньги на транспорт им выделяются с учетом количества жителей.
Местные называют свое село поэтично — Зеркальным, за обилие прудов, в которых до сих пор разводят зеркального карпа. Правда, несколько лет назад озера отдали частникам, рыбалка для приезжих стала платной, а для сельчан — льготной, но с ограничением до одной удочки.
Обезлюдевшим село не выглядит: то из одного, то из другого двора появляются дети на велосипедах, но фермер Сергей Чуев считает, что «все разбито и растащено»: «Был стройцех, нету ничего. На все это, конечно, жалко смотреть, но уже привыкли». Развалины домов чередуются с аккуратно выложенными снопами сена и редкой сельхозтехникой.
У Чуевых четверо детей, сейчас с ними живут две маленькие дочки. Семья разводит кур, свиней, герефордов (порода коров — прим. ред). Другой работы, говорит Сергей, в Зеркальном для него нет. Земли есть, но стоят пустые и зарастают березняком.
«Я могу любую машину водить, любой трактор, вплоть до танка. Но, понимаете, что обижает: в 54 года ты никому не нужен. С образованием или без, сейчас требуются тридцатилетние, — злится Чуев. — А в охране сидеть — только людей гонять, или вот шлагбаум открывать. Куда идти? На бирже труда 5 тысяч в зимний период дают, вот и все».
Раньше в селе Участок-Балта был не фельдшерско-акушерский пункт, а больница с родильным залом, хирургическим отделением и стоматологом. А сейчас «довезут до города — хорошо, не довезут — подвинься», сетует Чуев: «Есть фельдшер, который предложит тебе таблетку активированного угля. Есть скорая, которая в дождь ни за что не доедет из Ояша — застрянет на полпути».
В очереди в сельском магазине говорят, что совсем тяжко становится, когда фельдшерская машина ломается и врач отказывается идти пешком: «Звоним в скорую, там отвечают, что у нас фельдшер есть, если он позвонит —приедут».
«Нету тут ничего, все они прое*** [развалили]. Сирии помогаем, Донбассу помогаем, а сами последнее доедаем. Типа у нас все нормально, все ништяк», — говорит мужчина из очереди.
Елтышево
В селе Елтышево, по данным реестра населенных пунктов Новосибирской области, есть только один объект здравоохранения (ФАП) и один объект образования (начальная школа).
До девяностых село процветало четырьмя совхозами: «Восход», «Серп», «Молот» и «Солнце». Постепенно они переросли в кооперативы, один за другим в них менялись руководители, которые, по словам местных, «все раскатили по болтикам».
Роман Ткаченко, родился в Елтышево, выучился в городе на электросварщика и вернулся в родные места на практику, но скоро понял, что жизни здесь нет. «Видите, железный забор? Тут битком стояла техника. Тридцать комбайнов! Гараж был, мельница, сушилка. Сейчас ее якобы реконструируют. Лампочки зажгли — это называется „восстановление элеватора“, — рассказывает он. — У нас осталось жить человек сто, порядка двадцати домов заброшено. Я пытался сделать собрание, привлечь молодежь, чтобы деревню поднимать. После коллективной жалобы к нам даже глава администрации Мошковского района не приехал, хотя обещал, он только замов своих пнул, но в итоге ничего».
Здание сельского дома культуры забито досками — он уже год как закрыт на ремонт из-за сгнившего пола. Белое облупившееся здание рядом с клубом — начальная школа. С пятого класса дети переходят в соседнюю, кайлинскую. В школе работают повар, сторож, уборщица и всего одна учительница: она и директор, и началку ведет, и физкультуру, и кружки.
Фельдшерско-акушерский пункт в Елтышево вообще закрыт, но, в отличие от клуба, восстанавливать его никто не собирается.
Дом Натальи Рябцевой стоит на отшибе деревни, за плотиной, поэтому зимой из него практически не выбраться. Два года назад ее муж и сын делали эту плотину-мост своими руками, возили бетон. Сельсовет помочь тогда отказался. В семье Рябцевых живет свекровь, слепая 92-летняя старушка, которой часто нужна помощь врача, но в больницу добраться не так-то просто, дорог почти нет. Если вызывать скорую, то она приезжает в Елтышево из Ояша или Мошково, а фельдшеры на уазах из Кайлов. Если, опять же, дорогу не развезло.
«Закрыли ФАП уже год как, потому что работать некому: фельдшер уехала в Кайлы. До Кайлов последний автобус отсюда в час уходит, а она там как раз до часу. Можно было бы с учениками из села доехать на служебном транспорте, но нам на нем запрещено ездить», — рассказывает Наталья Рябцева.
«Восемь лет назад умирал отец, и скорая буксовала четыре часа, — вспоминает елтышевец Роман. — Даже рейсовые автобусы не всегда могут проехать».
Вообще-то через Елтышево идет региональная дорога и соединяет Тогучинский и Мошковский районы.
«Границы Тогучинского района заканчиваются, и начинается ужас. Стыдно всегда перед тогучинцами, они спрашивают: „А у вас что, нет никакой дорожной организации в районе?“, — говорит депутат Крупко. — А какая дорожная организация, у нас в Елтышево даже медпункта нет, за каждой горькой таблеткой надо ехать в Кайлы, либо в Ояш».
Раньше елтышевцы обращались в ояшинскую поликлинику, сейчас всех прикрепили в Мошково, и если к терапевтам еще попасть можно, то с узкими специалистами совсем туго.
Оставшиеся в деревне говорят, что разрушаться она начала в 70-е.
«Здесь домов свободных раньше не было, за квартиры дрались… Потом школу прикрыли, скот порезали. Муж работал агрономом, а когда работы не стало, пришлось устраиваться охранником в совхоз в Сокур, — рассказывает Наталья Крупко. — Пришел новый директор совхоза и уволил всех неугодных, первым — моего мужа, потому что тот ему не дал списать 200 тонн зерна на некондиционные отходы».
Кайлы и Глядень
Восемь утра, Мошково. Табло с расписанием на остановке говорит, что автобус до Глядени ходит два раза в неделю, то есть следующий только через три дня. Можно взять такси, но деревенские водители просят полторы тысячи в один конец — не хотят за копейки убивать машины по разбитым дорогам.
Единственный вариант добраться до деревни — ехать через село Кайлы. Сюда автобус ходит несколько чаще — раз в день. Потом — 9 км пешком до Глядени.
В Кайлах, кажется, ни души. В первом дворе — перевернутая машина и ржавый автобус. Хозяин авто, пожилой мужчина, объясняет, что теперь это склад под улья: «У меня вон пасека, было до ста уликов, а сейчас — тридцать пять. Живу за счет пчел, огорода, ну и пенсия приходит».
Он говорит, что раньше здесь был большой совхоз — 1200 коров и больше двух тысяч молодняка: «Куда что делось? Поля все позаросли. От Мошково до Кайлов ничего не сеется, не пашется. Тут одни старики-пенсионеры. Вот мы подохнем и больше никого не будет. Никого вообще. Исчезнет деревня».
Дорогу, по словам мужчины, не ремонтировали лет тридцать, другую сделали три года назад, но плохо: «Потратили несколько миллионов, яма на яме. Скорая не может проехать». Кто-то из кайлинцев даже вызвал телевидение, когда летом не ходил автобус, только после этого проблему решили.
«От Елтышева до Кайлов дорога отремонтирована капитально, также частично сделана дорога Елтышево — Усть-Балта, — считает глава района Евстифеев. — Въезд и в Елтышево, и в Глядень доступен и на личном транспорте. Несмотря на то, что погода дождливая, проезд есть, а зима ударит — вообще проблем не будет»
На подъездах к Глядени таблички с названием давно нет. В деревне живет пять семей — двадцать два человека, в том числе несколько дачников, которые на зиму уезжают в город. Раз в неделю приезжает автолавка с самыми необходимыми продуктами, которые потом продают в местном магазине на дому. Воду пьют из речки: кипятят и прогоняют через фильтр. «Другой воды нету. С людей собирали по 3 тысячи, пробили скважину, 30 тысяч отдали, да так и бросили», — жалуется местная жительница.
Доехать до Мошково иногда получается на школьном автобусе, ну или на том, который ходит раз в неделю, по четвергам. Иначе — никак, только если есть своя машина.
«Нам говорят: перебирайтесь в Кайлы, — рассказывает дачница из Глядени Зинаида, — а где там жить-то? И здесь-то живут кто на пенсию, кто на инвалидное пособие. Вот только люди уже почти все разбежались. Коноплю обещали срезать, вон она вся стоит. Что здесь еще пацанам делать? Обкуриваться только, больше нечего».
Александре Куприщенко 92 года. В Глядени прошла большая часть ее жизни. Она окончила техникум на агронома. Когда 60 лет назад они с мужем только переехали сюда, в деревне было около сотни дворов, в школе училось под сотню детей. Был клуб, где каждый день показывали кино, и больница.
«Глядень… Она у нас существовала хорошо! Передовая ферма была. Мы получали всесоюзную премию. Когда-то тут даже роддом был. Снесли его», — вспоминает женщина. Она восемь лет наблюдает за тем, как разваливается деревня, только из окна — парализованы ноги.
«Меня хотели оформлять в дом престарелых, я отказалась, и в общем, зря. Я же ветеран труда. Надо было поехать. Потому что пьянка везде. В Ояше пьянка, здесь — пьянка», —вздыхает Александра Васильевна.
До ста лет ей осталось совсем немного, она прожила большую жизнь, а в итоге осталась ни с чем: «У меня сейчас ничего нет. Ни детей, ни хозяйства, ни дому, ни лому. Вот так состарилась, детей похоронила всех, осталась одна да внук, который все пьет и пьет. Такое и село стало. Может быть, еще просуществует, не знаю сколько, но уже все, ловить нечего».
P. S. : По переписи населения 2002 года, в Новосибирской области было 1566 населенных пунктов, из них опустевших — 43. В 2010 году их насчитали 1534, а без населения — 57. «Количество населения по тенденции к следующей переписи пойдет на убыль, — говорит научный сотрудник Института экономики и организации промышленного производства СО РАН Ольга Чудаева. — У Новосибирской области по сравнению с другими населенными пунктами России самые высокие темпы сокращения численности людей».
Анастасия Фадеева, Наталья Рудевская, Олеся Сердцева, Ирина Беляева
Источник: tayga.info