К 70-летию Пражского Манифеста КОНР
В преддверии 70-летия Пражского Манифеста КОНР, я хотел бы рассказать об одной русской добровольческой части, воевавшей на стороне немцев в годы Второй Мировой Войны, и вошедшей впоследствии в состав 1-й дивизии РОА: 308-м восточном добровольческом батальоне. Данное формирования примечательно тем, что, во-первых, воевало только на восточном фронте и только против СССР (большинство ост-батальонов, в том числе и тех, которые впоследствии вошли в ВС КОНР, как известно, были переброшены на западный фронт в конце 1943 года, и принимали участие в боях с анго-американцами), а во-вторых, продемонстрировало очень высокий уровень идейности, человеческого и национального достоинства, преданности своим принципам и идеалам, и готовность идти до конца в достижении своей заветной цели – победы над большевизмом (чего, увы, никак нельзя сказать о многих других добровольческих батальонах и прочих русских частях, воевавших на стороне нацистской Германии).
Не пытаясь ставить эти части в один ряд с такими военно-политическими формированиями как УПА, Армия Крайова и Литовская Освободительная Армия, воевавшими как против нацизма, так и против большевизма (и поэтому, заслужившими куда большее уважение), хотел бы заметить, что по отношению, по крайней мере, к части офицеров и солдат ВС КОНР все же можно употребить такое определение как “латентная Третья Сила” (по меткому выражению одного моего знакомого). Данное определение не случайно.
Юридически и фактически будучи частью немецких вооруженных сил, и воюя на их стороне против советских войск и партизан, представители Русского Освободительного Движения зачастую преследовали свои собственные интересы и цели, далекие от целей и интересов нацистов; проводили собственную идеологическую и политическую линию в работе с населением, а зачастую и в контактах с партизанами, которых они пытались привлечь на свою сторону (часто небезуспешно); и формально находясь внутри немецких структур, старались отстроить свои собственные, пусть и (чаще всего) никак не оформленные юридически.
Это выражалось и в ненависти многих офицеров и бойцов ВС КОНР к нацизму и нацистам, сотрудничество с которыми виделось им единственно возможным выходом в сложившейся,трагической ситуации, и единственной возможностью победить большевизм (правы ли они были в этом своем убеждении, и действительно ли эта возможность была такой уж безальтернативный – другой вопрос, который надо рассматривать отдельно); и постоянные конфликты с немцами, выражавшиеся в разных, порой довольно острых формах; и демонстрация чувства собственного достоинства и готовности отстаивать собственные принципы и интересы в тех вопросах, в которых их интересы расходились с немецкими (например, попытка отправить русские части на западный фронт), и в тех ситуациях, когда немцы творили произвол в отношении мирного населения и русских солдат добровольческих частей.
Нельзя в этой связи не вспомнить и про Пражский Манифест КОНР, дух и содержание которого совершенно противоречили нацистской идеологии (достаточно вспомнить, что в нем вообще не было антисемитизма); и про выход 1-й дивизии РОА из подчинения немецкому военному командованию 15 апреля 1945 года, и про героическое участие ее солдат и офицеров в Пражском Восстании, когда они спасли своими действиями Прагу от разрушения, а тысячи пражан от смерти.
К сожалению, подобную оценку можно дать далеко не подавляющему большинству солдат и офицеров русских добровольческих частей и соединений. Среди них хватало и откровенных подонков и мерзавцев, третировавших мирное население, и замаравших себя военными преступлениями; и большевистских провокаторов, засланных в добровольческие части для их разложения изнутри; и нацистских холуев, готовых выполнять любой приказ хозяина.
Достаточно вспомнить позорное участие 20-й гренадерской бригады СС РОНА Каминского и нескольких батальонов “Казачьего Стана” в подавлении Варшавского Восстания; участие красновцев в подавлении антинемецкого восстания УПА на Волыни и Полесье в 1943 году; участие 30-й гренадерской дивизии СС (2-я русская), красновцев и целого ряда восточных добровольческих батальонов в карательных операциях против французских и итальянских партизан, боровшихся против нацистских оккупантов (чем, по моему убеждению, все вышеперечисленные поставили себя в один ряд с большевиками, против которых они якобы “боролись”). Некоторые из перечисленных, к сожалению, вошли и в состав войск ВС КОНР. Все эти позорные страницы истории русского коллаборационизма и черные пятна русского антибольшевизма не могут не осуждаться людьми, придерживающимися национал-демократических и просто демократических убеждений.
Однако, среди тех русских, которые волею трагической судьбы оказались на “другой” стороне фронта в годы Второй Мировой Войны, и которых в нашей стране чаще всего принято именовать “предателями” и “негодяями” – были и другие люди. Те, кто любил свою Родину и свой народ в неменьшей степени, чем те, кто воевал против немецких оккупантов в составе Красной Армии и советских партизанских отрядов, в неменьшей степени желал ей блага, процветания и свободы, в неменьшей степени готов был отдать за это жизнь. Эти люди сделали Другой морально-нравственный выбор. Выбор тяжелый, мучительный и трагический. Выбор, который для многих из них стал тяжелым моральным грузом. Выбор, обусловленный тем, что они не видели никакого другого выхода и никакой иной возможности победить преступный, бесчеловечный, антирусский режим, уничтоживший миллионы лучших представителей русского народа, и обративший десятки миллионов в чудовищное рабство, невиданное в мировой истории.
Эти люди видели единственно возможный выход в сложившейся ситуации: временно встать на сторону внешнего врага для того, чтобы уничтожить еще более (с их точки зрения) страшного врага – внутреннего. А потом уже, разобраться и с внешним (о том, что многие власовцы не собирались мириться с нацистской оккупацией после победы над большевизмом – свидетельствуют их многочисленные мемуары, прочитанные автором этих строк).
Можно по-разному относится к этому выбору. Можно упрекать лидеров этого движения за то, что у них не хватило мужества и решимости создать “Третью Силу”: партизанскую армию, подобную УПА, сражавшуюся как против нацизма, так и против большевизма (впрочем, простым солдатам и младшим офицерам этот упрек бросать нелепо – данная инициатива могла исходить только от старших офицеров и лидеров движения, да и многие лидеры власовского движения, работавшие в Дабендорфской Школе РОА, находились в совершенно ином положении, чем люди, воевавшие на фронте).
Но осуждать их за сам факт этого, другого выбора – я лично не берусь.
Они хотели освободить свою страну от чудовищного рабства, от кровавых палачей, проливших тонны русской крови. От большевизма. Выбранный для этого способ – сотрудничество с другими, такими же палачами, тоже пролившими тонны русской крови, и тоже являвшихся врагами русского народа – спорен. Мотивация уважаема.
Выбранный мной материал, который я хотел бы представить вниманию читателей – это рассказ о людях, которых, вне всяких сомнений, можно назвать одними из лучших представителей русского антибольшевизма в годы Второй Мировой Войны, и которые, даже сотрудничая с внешним врагом, смогли не запятнать русского имени и офицерской чести, и сохранить не только человеческий облик, но и человеческое достоинство.
Можно ли назвать этих людей “предателями”? Мой ответ категоричен: нет. Я не вижу никаких оснований для данного ярлыка.
Можно ли назвать их героями? Если честно, у меня нет однозначного ответа на этот вопрос. Пусть его даст история, еще не сказавшая своего окончательного слова.
Уважение эти люди заслужили. Хотя бы за то, что хотели принести освобождение своей Родине, тем способом, который в данный момент виделся им единственно возможным. И тем, что многие из них отдали за это жизнь, либо попали в застенки ГУЛАГа, став мучениками идеи.
А еще эти люди спасли от разрушения один из самых красивых городов мира и тысячи его жителей от смерти под немецкими бомбами и пулями. Бойцы 308-го добровольческого батальона вошли в 1-ю дивизию РОА в Январе-феврале 1945-го года.
****************************************
Все остальные ост-батальоны, вошедшие в 1-ю дивизию РОА, – а ее история мне известна очень хорошо, – были переброшены на западный фронт в конце 1943-го года.
****************************************
Владимир Поздняков “Могло бы быть иначе”
Капитана И. я встретил впервые в Берлине в 1944 году. Небольшого роста, приземистый и плотный, капитан обращал на себя внимание – на груди было не менее 7-8 орденов за боевые заслуги, значки за огнестрельные ранения и, отличавшаяся от немецкой, форма РОА. Капитан приехал с восточного фронта к генералу Трухину, как делегат от батальона, которым он командовал – батальон просил перевести его в части ВС КОНР, решительно отказываясь служить под немецким командованием. Я пригласил капитана к себе, и он рассказал мне подробности; как о себе, так и о батальоне.
“Начало войны застало меня на одном из крупных советских заводов, где я работал техником. Но образования я никакого не получил; так же как и мой отец, я был рабочим – токарем по металлу. И только после многих лет работы я стал занимать должность техника.
Немецкая армия была уже далеко, но самолеты ее уже разбрасывали листовки о том, что немцы ведут войну против большевиков, а не против русского народа. Листовки подбирались, хотя было запрещено их читать. Воспринимались они рабочими по-разному. Одни, активисты-партийцы, надрываясь кричали, что нужно защищать Отечество…От души ли они говорили или нет – сказать трудно. Но большинство рабочих слушало молча и разойдясь говорило, что “нам пожар не страшен и костыль всегда найдем”. Агитацию против немцев считали брехней прошлых лет.
Затем мы попали на фронт. Немцы там тоже разбрасывали листовки в минометных снарядах, самолетами и др. способами. Несмотря на угрозу расстрела за чтение листовок, они переходили из рук в руки. Мне лично попала такая листовка:
“Товарищи командиры, красноармейцы и политруки! Мы ведем войну не против русского народа, а против большевизма. Переходите на сторону германских войск, вам будет обеспечен радушный прием и дана работа по вашему желанию. Колхозы будут распущены и законы рабского труда отменены.”
Этим было сказано все, что было желанием абсолютного большинства честных рабочих и колхозников. В то время многие не сомневались, что настал час сбросить с себя большевистский гнет и установить справедливый строй. Начался систематический переход на сторону немцев, как одиночек, так и целых групп. Принимая немецкую агитацию за чистую монету я, считая, что немцы идут освобождать нас от коммунизма, с группой красноармейцев перешел к немцам.
В начале 1942 года немецкое командование начало создавать русские отряды для фронтовой разведки и охраны тыла.
27.1.1942 меня привезли в штаб 18-й немецкой армии и предложили организовать отряд фронтовой разведки, помогая таким образом скорейшему разгрому коммунистов. Я дал свое согласие и стал командиром отряда.
С 6 февраля и до 1 июля 1942 года нам пришлось 80 раз ходить в разведку через фронт. От больших групп советских партизан нам приходилось уклоняться, а маленькие группы, после переговоров, охотно переходили к нам. Немецкое командоване сначала протестовало, считая это опасным, и мне приходилось долго обьяснять, что у русских людей одно и то же желание – скорейший разгром коммунизма.
Затем, у немцев был такой порядок: когда им попадались партизаны, то их расстреливали, или даже вешали. Нам долго и упорно приходилось доказывать, что партизаны такие же красноармейцы и с теми же самыми мыслями, что и мы. Наконец, немецкое командование под личную мою ответственность, разрешило брать партизан в отряд. Таким путем нам удалось спасти много командиров и красноармейцев от верной гибели.
С апреля 1942 года немцы стали создавать другой тип русских батальонов, так называемые “ост-батальоны”. В этих батальонах командирами были немцы, лишь некоторые командиры взводов и унтер-офицеры были русские.
В июле 1942 года нас перевели в тыл для борьбы с партизанами. Здесь мы увидели совершенно другую картину: немецкая пропаганда сильно расходилась с действительностью. Были грабежи мирного населения, была введена палочная дисциплина. Здесь нам приходилось жаловаться на немцев их вышестоящему начальству и брать под свою защиту население.
Неподалеку от нас стояло несколько ост-батальонов. Там картина была тоже безотрадной: палочная дисциплина, обман в распределении продуктов, огульное наказание и групповая ответственность за вину одного лица и т.п. Так немцы начали копать для себя могилу. Русское население сначала встречало немцев очень радушно, старалось помочь солдатам и угощало их оторванными от себя и детей, продуктами. Впоследствии население свое отношение к немцам изменило. Недовольство и брожение началось и в ост-батальонах. Громко вспоминали русскую пословицу: от волка ушли, а к медведю попали!
Однажды, в сентябре 1942 года, меня вызвали в штаб 1-го корпуса и сказали, что в соседнем со мной ост-батальоне много коммунистов, которые занимаются разлагающей пропагандной работой; меня просили послать туда людей и выяснить, кто же этим занимается.
К этому времени, у меня была полная ясность об обстановке в ост-батальонах и политике немцев. Я наотрез отказался исполнить эту просьбу и заявил, что даю гарантию в том, что люди там хорошие, но постановка дела немцами – неверна. Корень зла в том, что там все командование батальона – немецкое. Нужно постараться подобрать русское командование самим немцам, или же разрешить мне провести это – я ручаюсь, что тогда все неприятности прекратятся.
Мне ответили, что доложат об этом командованию и больше таких предложений мне не поступало. Но очевидно этот доклад не встретил сочувствия у начальства – все оставалось по-старому.
Недалеко от расположения 2-го ост-батальона стояла рота моего батальона. Однажды немецкий унтер-офицер ударил одного русского солдата, когда тот сказал, что у вас, мол, немцев, все же видно нечестное отношение к русским, да и при распределении продуктов совершается обман. Подбежали другие русские солдаты и раза три ударили этого немецкого унтер-офицера. Тот позвонил в штаб 1-го корпуса и передал, что русские взбунтовались. Из штаба приказали роту разоружить и подозрительных солдат арестовать. Всего было арестовано 18 человек. Они находились в отдельном доме, под сильной охраной. Этих русских солдат ожидала смерть или в лучшем случае – кацет. Они решили, что ночью несколько человек сделают попытку бежать. Был сделан подкоп и 5 человек, несмотря на охрану, ушли. Очутившись на свободе, эти солдаты зашли в дом, где лежало отобранное у роты оружие, взяли себе по автомату и ушли.
Немцы на “поверке” обнаружили побег, подняли тревогу и бросились на поиски, но уже было поздно и бесполезно – в Ленинградской области большие леса.
Эти 5 солдат, пробежав 15 километров лесами, явились ко мне и со слезами на глазах, стали просить помочь, так как всей роте грозила опасность со стороны немцев. Когда я спросил их, почему же они не ушли к партизанам – ведь это так легко было сделать, они ответили, что хотят воевать с советской властью но…с немецкой стороны есть много несправедливостей. Солдаты подробно рассказали мне о неполадках в батальоне. Я предложил им оставить оружие у меня и отпустить на ночь к их знакомым, жившим в районе нашего расположения.
Часа в два ночи, мне позвонили из штаба 1-го корпуса и рассказали о случившемся так: в роте дескать был бунт, рота находилась под арестом и что пять человек ушло к партизанам, захватив с собой оружие.
Я им ответил, что мне все известно, что убежавшие находятся у меня в селе и сейчас спят, что их оружие здесь и что к партизанам никто не убежал. Мне предложили немедленно взять их под арест. Я возразил, что второго приказа дать не могу, а по первому – они должны ночевать в селе, а завтра в 8 часов утра обязаны явиться ко мне. Тогда с меня потребовали поручиться за них и предупредили, что я отвечаю своей головой.
На другой день все пятеро точно в срок явились ко мне. В это же время позвонили из штаба корпуса. Я ответил, что все пять солдат налицо. Меня попросили срочно приехать в штаб корпуса. Немцы были в недоумении – почему солдаты не воспользовались своей свободой и не ушли к партизанам, а пришли ко мне? Я разьяснил, что солдаты ищут справедливости и пришли ко мне просить помощи. В конце концов, начальник штаба поручил мне расследовать все это дело. Вскоре я сделал ему доклад о бесчинствах творимых немцами в ост-батальонах и, в частности, во 2-м. Командир корпуса приказал освободить всех арестованных в этом батальоне и выдать снова оружие. Немцев же куда-то убрали – передали, что они посланы на передовую.
Позднее, немецкое командование приняло решение об отправке ост-батальонов на Запад, считая, по-видимому, опасным держать их на восточном фронте. С переброской частей было много неприятностей – солдаты не хотели ехать, т.е. отходить от непосредственной борьбы с коммунизмом. Немецкое командование уверяло, что переброска производится лишь с целью формирования, обучения в спокойной обстановке гарнизонной службы во Франции и т.п. Выхода не было, силы были разрозненные и оказать действенное сопротивление не представлялось возможным. Лично я, на предложение ехать во Францию, ответил решительным отказом, сказав, что могу быть только на восточном фронте. Немцы согласились оставить мой батальон на месте. Многие же батальоны были переброшены.
Оставалось ждать, что найдется человек, который докажет бесплодность такой борьбы с коммунизмом, какую вели немцы и обьединит русских людей для действительной борьбы за освобождение нашей Родины.
И вот такой человек нашелся, это был Андрей Андреевич Власов. Не могу описать нашей радости и торжества, когда мы получили открытое письмо генерала Власова. Для нас Андрей Андреевич стал маяком, к нему были обращены все взоры. Солдаты и офицеры, имевшие оружие в руках; люди, служившие в немецких обозах и тылах; гражданское население в оккупированных немцами областях – все мысленно благославляли генерала Власова и просили Бога помочь ему.
От немецкого командования мы узнали, что Андрей Андреевич организовал пропагандную школу РОА. Мы стали просить немецкое командование, чтобы нам разрешили поехать на эти курсы. В нашу армию было прислано четыре командировки. В числе этих четырех человек уехал в Дабендорф и я.
В глубоком тылу мне пришлось увидеть многое, что раскрыло действительное отношение немцев к русским. Уезжая снова на фронт из Дабендорфа, мы были уверены, что немцы должны отказаться от своей теперешней политики, если не хотят быть битыми, и что справедливость, в конце концов, восторжествует.
Мы первые привезли в свои отряды нарукавные знаки РОА – все хотели их надеть – немцы не мешали этому, даже поощряли, видя наше воодушевление. Чувствовалось, что начинает делаться что-то реальное и большое.
Немецкие части начали откатываться от Ленинграда. Для нас это не было неожиданостью. В районах, где было жестокое немецкое командование, было много партизан и немцам борьба с советскими частями и с партизанами одновременно уже становилась не под силу. В тех же местах, где немцы были менее жестоки, где наши отряды защищали население – заброшенные в наш тыл партизаны переходили к нам. Мой отряд на 75 процентов состоял из бывших партизан.
К нам в Красногвардейск приезжал и сам Власов. Он в своей речи сказал, что недалек тот день, когда будет начато формирование самостоятельной Русской Освободительной Армии. Все наши надежды были на это. Мы стали называть себя власовцами и гордились этим – это название говорило о нашей идее. Дело, начатое Андреем Андреевичем, не умрет в наших сердцах до конца нашей жизни.
Немецкая армия отступала дальше на запад. Нас перебросили в Латвию, в район Вилаки. Там пришлось стоять довольно долго, и мы имели возможность познакомиться с латышским народом. Отношения с латышами у нас были нормальные. Мы помогали им обрабатывать землю теми лошадьми, которые у нас были. Они нам откровенно рассказали, что у них есть подпольная организация для борьбы против немцев; большевиков же они тоже не хотели. Нас часто спрашивали, когда же придут крупные части РОА и заявляли, что тогда они сразу же примкнут к Власовскому движению.
Партизан в латвийских лесах было много. С населением у них была постоянная связь и через местных жителей, завязалась у нас связь с партизанами. Связь была письмами. В первом письме, они писали нам, чтобы мы переходили к ним партизанить…Мы ответили отказом и писали о наших взглядах, о причинах заставивших нас бороться с оружием в руках против коммунизма и напоминали им о тех кабальных условиях, которые создал советский режим.
Видимо, наши письма действовали на них. Как-то раз они прислали письмо, в котором сообщали, что видели нас, там-то и тогда-то, но что они не стреляли и не сделают в нас ни одного выстрела – в этом отношении мы можем быть спокойными. Другое дело – латышские или эстонские СС-овские карательные отряды, хоть это и их земляки, но их они будут бить.
На это письмо мы ответили, что тоже их видим, что 8.7.1944 их партизаны были на танцах около моста в деревне Сергено у Липня, и что хотя они были в нашей власти, но мы им ничего не сделали – нам они не враги. Подписывались мы тогда под этими письмами – “Борцы за освобождение Родины от рабства”. Всю эту переписку мы вели с командиром большого партизанского отряда – Х. (Фамилия его известна, но редакция не считает возможным ее опубликовывать!).
Когда немецкая армия стала отступать из Латвии, нас отправили в Польшу – в Радом (Латвия была окончательно освобождена советскими войсками к 24-му ноября, то есть батальон перебросили в Польшу, по-видимому, в ноябре – примечание мое) . В это время из Дабендорфа я получил письмо с извещением о формировании 1-й дивизии ВС КОНР. Я, от лица батальона, стал требовать, чтобы нас отправили в эту дивизию. Но немецкий полковник, начальник гарнизона, всячески уклонялся от точного ответа – он говорил, что там ничего толкового не будет, что кормят там хуже, что выезд сейчас кому бы то ни было запрещен и поэтому даже нельзя послать туда кого-нибудь из офицеров узнать, нужны ли мы и т.д.
Тогда я, переговорив с офицерами, отправился к нашему немецкому офицеру связи и заявил ему, что меня не взяли силой, в плен я перешел сам, что как я, так и мои люди честно выполняли свои обязанности, за что многие имеют боевые награды, но что нельзя забывать, что мы не немцы, а русские и желаем соединиться в сильную Русскую Освободительную Армию, которая смогла бы смести этот варварский коммунистический режим на нашей Родине. Я прошу дать мне возможность съездить к генералу Власову и что если моя поездка не будет разрешена – я больше оружие носить не буду и считаю себя военнопленным.
Наш офицер связи знал русских – до революции он долго жил в Москве. Решив помочь мне, он пробовал легально отправить меня в Берлин, но это не удалось, и тогда он устроил мне нелегальную поездку. Я был принят А. А. Власовым и Ф. И. Трухиным. Этой встречи никогда не забуду. После моего рапорта о желании батальона влиться в 1-ю дивизию ВС КОНР, Андрей Андреевич встал из-за стола, подошел ко мне и сказал: “Я вижу в вас настоящих, свободолюбивых, русских людей.” Затем он обнял меня как родного сына и три раза поцеловал. Генерал Трухин, рассказав мне о трудностях формирования дивизии, обещал в самый короткий срок вырвать нас из немецких частей”.
Мало что нужно добавить к этому рассказу. Действительно, через три недели удалось получить приказ Генерала добровольческих войск об отправке этого батальона в 1-ю дивизию. Батальон попал в дивизию только благодаря настойчивости капитана И. и уверенности в поддержке его действий всеми офицерами и солдатами батальона. Один раз немцы отдали приказ о разоружении батальона – батальон отказался выполнить его. Солдаты заявили, что они умрут в бою с немцами, если последние не разрешат им уйти к Власову. Немцы сдались.
В дни капитуляции батальон, в составе 1-й дивизии, попал в советские руки. Капитан И., в конечном счете, очутился в районе Котласа, бежал оттуда и в 1947 году вернулся к своим – власовцам. Сейчас он снова работает токарем по металлу, ожидая время, когда можно будет опять взять оружие в руки, надеясь, что теперь-то уж немецкие ошибки не повторятся.
========================================
Несколько штрихов напоследок.
Хотел бы отметить несколько особенно важных моментов, которые подчеркивают приципиальность, идейность, мужество, честь и жертвенность командира, офицеров и солдат 308-го батальона; самостоятельность их политики, стратегии и тактики.
1. Стремление облегчить жизнь мирного населения настолько, насколько это было возможно.
2. Спасение от смерти взятых в плен партизан.
2. Отказ от переброски на западный фронт, что никак не отвечало их интересам, и превращало бы их в обычных немецких шестерок.
3. Человечное отношение к мирному латышскому населению в оккупированной немцами Латвии. Тот факт, что латыши не стеснялись и не боялись рассказывать бойцам батальона о своих антинемецких настроениях и латышской антинацистской организации, не опасаясь, что бойцы батальона выдадут их немцам – говорит о многом.
4. Отказ стрелять в спину партизанам в Латвии. Стремление наладить с ними нейтралитет.
5. Готовность командира батальона пойти в лагерь военнопленных, в том случае, если немцы не отпустят батальон в 1-ю дивизию (это в самом конце войны, когда попадание в лагерь военнопленных означало бы неминуемую выдачу Советам!).
6. 7-8 боевых орденов, насчитанных Поздняковым на груди командира батальона, говорят об очень высоком уровне его военного таланта и профессионализма, безусловном личном мужестве и отваге, смелости и храбрости.
7. Самый драматичный момент в истории батальона, вызывающий огромное уважение к этим людям – это отказ сложить оружие, когда немцы собирались их разоружить; и ультиматум, который они поставили немцам: или вы отпускаете нас в 1-ю дивизию, или мы принимаем с вами бой.
Эти люди готовы были умереть в бою с немцами за свое право сражаться с большевиками в составе Русской Освободительной Армии; отказались подчиняться немецким приказам, не желая быть нацистскими шестерками и не позволив немцам использовать себя в качесте пушечного мяса. Это сильный поступок свободных людей, у которых есть национальная гордость, честь и самоуважение.
Отдельный момент, на который бы хотелось обратить особое внимание – это слова командира батальона о том, что батальон на 75% состоял из бывших партизан, которые добровольно перешли на сторону РОА. Это говорит о многом.
Пожалуй, данную русскую добровольческую часть можно считать одной из самых идейно мотивированных, спаянных, дисциплинированных и порядочных в личном отношении, среди всех тех русских добровольческих частей на немецкой стороне, чей боевой путь известен по тем или иным источникам (а я довольно неплохо владею этой темой).
Можно представить себе, с каким воодушевлением и храбростью эти парни дрались с немцами в Праге…
Автор: блогер Роман Вольнодум